Он проснулся от тихих шагов.
''Неужели Джинни опять получила что-то посреди ночи по почте? – удивился Гарри, соображая спросонья, где это он. Но это была не Джинни.
Посреди комнаты стояла …Мелисса Найтингейл. Она медленно оглядывала комнату, улыбаясь своим мыслям и не замечая Гарри.
– Эй! – тихо окликнул он девушку, чтобы не пугать её. От неожиданности та вздрогнула и резко обернулась.
– О, Гарри, это ты! – она облегчённо выдохнула. – Я не знала, что здесь кто-то есть. Извини, если помешала. Почему ты не спишь, ведь уже очень поздно.
– Да я… – замялся он, не зная, как объяснить, что он посвятил этот вечер жалости к себе. Ещё подумает, что он совсем ребёнок! – А что вы здесь делаете и как вы сюда попали? – ответил он вопросом на вопрос.
– М-м-м… – неопределённо промычала Мелисса, собираясь с мыслями. – Понимаешь, ностальгия замучила. Я ведь встречалась здесь иногда с Чарли Уизли для… – она сделала неопределённый жест рукой, – для планирования всяческих проказ. Я пробиралась сюда ночью из подземелья по тайному коридору с помощью Карты Мародёров, и мы…
Гарри слушал с открытым ртом и наконец решился перебить преподавательницу:
– По тайному коридору?
– Ну да. В Хогвартсе полно тайных ходов и переходов. Можно из одной части замка пробраться в другую, пользуясь ими. Все их мало кто знает, это настоящий лабиринт, и там запросто можно заблудиться.
– Из подземелья?! Так вы учились не в Гриффиндоре?! Получается, что вы – из Слизерина! – он не мог поверить своей неожиданной догадке и своим ушам.
– Ну да, из Слизерина. А ты разве не знал? Я поступила в школу в первый год работы профессора Снегга, он сразу же стал деканом факультета.
– Но я… я думал, что вы… – Гарри не знал, как объяснить своё изумление и разочарование. Ему и в голову не могло прийти, что его любимая учительница могла учиться не в его обожаемом Гриффиндоре, а в проклятом Слизерине, пачками выпускающим тёмных магов.
– По твоему лицу вижу, что ты имеешь зуб на Слизерин. Чем же он так плох? – спросила она, гладя на вытянувшееся лицо Гарри.
– Да нет, не плох… Нет, но… Видите ли, большинство тёмных магов учились именно в Слизерине, и Во… Вы-Знаете-Кто тоже там учился… поэтому… И вообще – слизеринцы противные, – выпалил он. – Помешаны на чистоте крови, и всё такое. По-моему они даже скрытно гордятся, что Волан-де-Морт учился на их факультете.
– Ты не боишься называть Волана-де-Морта по имени? – удивилась Мелисса. – Я уважаю тех, кто называет вещи своими именами, – она немного задумалась. – В моё время всё было немного по-другому. Слизерин был обычным факультетом, на него не боялись поступать и учиться там. Волан-де-Морт только-только начинал набирать силу и власть, собирая вокруг себя сторонников, к нему тогда не отнеслись так серьёзно, как следовало бы. То, что сейчас в Слизерине не хотят учиться только из-за того, что Сам-Знаешь-Кто учился именно там, я считаю предрассудком. Это всё равно что не есть тыквенный пирог только потому, что это любимое лакомство Волана-де-Морта. Слизерин – обычный факультет, не лучше и не хуже других. Но в чём-то ты попал в точку.
Я всю жизнь мечтала поступить в Гриффиндор. Там учился мой старший брат и его друзья, бывшие и моими друзьями тоже. Для меня проблема выбора не стояла вовсе, я твёрдо решила, что буду в Гриффиндоре. Представь себе моё изумление, когда я, едва взяв в руки шляпу, услышала ''Слизерин'', да я её и надеть-то толком не успела, как она заявила мне такое! Я попросила шляпу подумать, но эта рухлядь стояла на своём. Я разругалась со шляпой прямо во время распределения! Я думала, что раздеру её в клочья! Профессору МакГонагалл пришлось отобрать у меня Шляпу, потому что я чуть было не оторвала ей поля. Меня вовсе не радовала перспектива провести следующие семь лет моей жизни в сырых подвалах Слизерина. Но шляпа менять своего решения не собиралась. Последнее, что я от неё услышала, это фраза ''Хороша бы я была, если бы отправила тебя на другой факультет! Я ещё не выжила из ума, хоть и очень старая''. Не знаю, что она имела в виду. Вот так я и оказалась в Слизерине.
– Вы ещё упомянули Карту Мародёров… – несмело спросил Гарри. – Она была у меня, но её забрал тот тип, что выдавал себя за Грозного Глаза Грюма два года назад. Такая полезная вещь…
– А откуда она у тебя взялась? – перебила его Мелисса.
– Мне её отдали близнецы Уизли – братья Рона. Они стащили её у Филча, а он, в свою очередь, ликвидировал её у кого-то. Мой отец и его друзья сами создали эту карту для передвижения по тайным закоулкам и переходам Хогвартса, когда они ещё здесь учились. А как эта карта попала к вам?
– А! Ещё на младших курсах я её выменяла у какого-то семикурсника на Устранитель Запаха – это такое зелье, уничтожающее неприятный запах, вонь, короче. Тот мальчик, не помню его имя, дополнительно занимался Травологией, а так как у профессора Стебль, сам знаешь, любимое удобрение – драконий навоз, можешь себе представить, как очаровательно благоухал тот бедняга. Да с ним ни одна девочка встречаться не хотела! Устранитель Запаха он сам сварить не мог, потому что был полным профаном в Зельеварении. Вот мы и совершили взаимовыгодную сделку. Мне досталась карта, выменянная на большущий флакон Устранителя, а тому парню – самая красивая и популярная девочка.
В годы учёбы мы с Чарли пользовались картой для свободного передвижения по ночному замку, с её помощью мы всегда вовремя узнавали о приближении Филча или дежурных учителей и старост. Но как-то раз Филчу просто повезло, и он отобрал её у нас с Чарли. Он додумался расставить невидимые капканы у всех тайных проходов в Хогсмид, и мы попались как два глупых мышонка. Мы были уже на пятом курсе, был разгар осени. Началась череда убийств мракоборцев, вокруг было неспокойно, и нас не выпускали из замка. Нам же позарез понадобилось в ''Зонко''…
Так я и лишилась карты. Значит, именно после меня карта попала к Уизли, а затем – к тебе. Сейчас же я нашла её на потайной полочке в своей комнате. Видимо, лже-Грюм забыл её там. – Она стукнула палочкой по карте и произнесла:
– Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.
На карте возникли слова:
Привет! Сохатый, Лунатик, Бродяга и Хвост приветствуют вас! Мы очень рады, что карта вам пригодилась! Пользуйтесь ей почаще и берегите её, она вам ещё не раз понадобится! Для таких хороших людей мы и старались, создавая её. Только смотрите, как бы карта снова не попала к Филчу, он её уничтожит. Удачи вам обоим. Пока!
И строчки исчезли.
– Это та самая карта! Карта моего отца! Это Джеймс Поттер был Сохатым. А мой крёстный, Сириус Блэк, был Бродягой. Лунатиком был их друг, Римус Люпин. Он был вашим предшественником, учил нас Защите на третьем курсе. Хвостом был предатель Питер Петтигрю… Вы случайно не были знакомы с кем-нибудь из них, а? Может – это один из них был тем самым семикурсником? Ведь иначе их карта не попала бы к вам… Я сейчас покажу вам их фотографии. – И он дал Мелиссе фотоальбом.
Они сидели рядом на диване, преподавательница и ученик, запросто, как старые знакомые, и листали альбом.
– Это мои родители, Джеймс и Лилли Поттер. Они погибли пятнадцать лет назад от руки Волана-де-Морта.
– А кто твои опекуны? Как их там звали?.. Такая смешная маггловская фамилия…
– Дурсли-то? Это мои тётя и дядя. Ещё у меня есть кузен – их сын.
– Они тебя любят?
– Вы шутите или издеваетесь? Такого слова в их лексиконе по отношению ко мне просто не существует. И вообще, если бы существовал справочник ''Тысяча Самых Гадких Магглов Всех Времён и Народов'', они бы его возглавляли, занимая первое место! – горько усмехнулся Гарри.
– Да-а-а, не повезло тебе, – сочувственно посмотрела на него девушка. – И больше у тебя нет родственников?
– Нет, больше никого…
Мелисса внимательно смотрела на фотографии. Люди на снимках весело махали ей руками и улыбались.
''Может, люди на волшебных фотографиях всегда так делают, и не важно, кто на них смотрит?'' – подумал Гарри, но спросить не успел. Мелисса прервала его мысли, осведомившись:
– А это кто такой симпатичный? – указала она на Сириуса. Тот приосанился, довольно ухмыльнулся и сделал шутовской книксен, чуть не уронив маленького Гарри, который не преминул разреветься.
– Это и есть мой крёстный, Сириус Блэк, лучший друг моего отца, – грустно пояснил Гарри. – Они вместе учились. Потом… – он запнулся, – потом его ложно обвинили в том, что он предал моего отца, выдав наше убежище Волану-де-Морту, и тот убил моих родителей. Сириус двенадцать лет просидел в Азкабане, но сумел сбежать и нашёл настоящего предателя – Питера Петтигрю. Вот он, – Гарри показал Хвоста Мелиссе на старой фотографии членов первого Ордена Феникса, которую Грозный Глаз Грюм отдал ему в прошлом году. – Петтигрю снова улизнул, и Сириусу никто не поверил. Он два года был в бегах, спасаясь от дементоров. Он погиб, недавно… Его убила Беллатрикс Лестрейндж, она из Пожирателей… А вот это Люпин. – Тот улыбнулся и козырнул Мисс Найтингейл. – Теперь, когда Сириус погиб, он заботится обо мне, пишет, спрашивает, как дела, советы разные даёт… – Гарри и сам не знал, зачем он всё это рассказывает совершенно постороннему человеку, которого он, в сущности, совсем не знает. Он просто продолжал говорить, доверяя свою душу Мелиссе. Та понимающе кивала, задумчиво разглядывая фотографии.
– А кто эта девочка? – ткнула Мелисса пальцем в ту самую девчушку, которая строила глазки Блэку и показывала Гарри язык. В этот самый момент та озорно подмигнула Гарри, весело помахав рукой Мелиссе.
– Не знаю, – искренне ответил Гарри. – Я её раньше и не замечал вовсе. Я… больше смотрел на родителей… – в горле встал ком, который он безуспешно пытался проглотить. У Гарри перехватило дыхание и сел голос. Очки запотели. – Я…
– Я понимаю, – просто сказала Мелисса, беря его за руку. Я тоже сирота. Волан-де-Морт убил всю мою семью – родителей, брата, его жену и сына… Мне было пятнадцать… Я не знаю, зачем он это сделал. Мы были обычной семьёй, вовсе не представлявшей для него опасности... Но я ни о чём не забыла! – её лицо стало жёстким, в голосе послышалась угроза. – Он одним махом уничтожил всех, кого я любила! – голос её звенел от ярости. – И он за это ответит!
– Успокойтесь, Мисс Найтингейл! – забеспокоился Гарри. – А то вы всех разбудите.
– Ох, извини! Я не могу об этом спокойно говорить! – её щёки окрасил гневный румянец.
Гарри задумался – у скольких ещё людей Волан-де-Морт отнял родных и близких, любимых и друзей? Хотят ли они отомстить? Или смирились? Забыли?
Его размышления прервал голос Мисс Найтингейл:
– Смотри, снова она, эта девочка, но младше, вот, на свадьбе твоих родителей.
И правда. Тугие косички и раскосые глаза, праздничная жемчужно-серая мантия вся в кружевах – стоит рядом с его отцом.
Гарри осенило:
– Сестра! Это сестра отца! – чуть не в полный голос заорал он. – И почему раньше я не обращал внимания на эту девочку? Это же младшая сестра отца! Вот, смотрите! – И он открыл последнюю страницу альбома, куда он положил снимок, найденный на чердаке Миссис Фигг.
– Эту фотографию я случайно нашёл у Миссис Фигг, у которой вы ликвидировали ковёр. Не знаю, как она к ней попала, но этот мальчик – явно мой отец, он же просто моя копия, или я его… А вот насчёт девочки я не был уверен. Они не сильно похожи. Но если эта кроха и та кокетка со снимков – это одна и та же девочка, то это, несомненно, сестра моего отца!
…А в это время кто-то стоял в тайном коридоре неподалёку от двери, прислушиваясь к разговору Гарри и Мелиссы с помощью ушек-подслушек из магазина приколов братьев Уизли. ''Нет, так дело не пойдёт. Плохо. Очень плохо. Придётся принимать меры, иначе все труды пойдут прахом. И откуда она взялась? Ведь всё же тщательно проверили, изъяли, уничтожили, наконец. Придётся начать коррекцию завтра же ночью…'' – И тёмная фигура бесшумно заскользила обратно по тайному коридору, удаляясь от гостиной Гриффиндора, в которой беседовали мальчик и девушка.
…Они сравнивали маленькую пухлую крошку со злым обиженным лицом и худенькую озорницу с тугими косичками – вроде бы похожи. Тёмные волосы, раскосые глаза. Она? Не она? Кто знает ответ на этот вопрос? У кого спросить? Вроде бы не так уж она и похожа на Джеймса Поттера. Или всё-таки похожа? – всё те же вопросы, которые мучили Гарри, когда он только нашёл фотографию, возникли вновь, закружились вихрем в его голове, сбивая с толку и не давая сосредоточиться.
Девочка мелькнула ещё на паре фотографий – то же шаловливое личико и косички. И везде она непостижимым образом оказывалась рядом с Блэком, преданно глядя на него.
– По-моему, она была влюблена в твоего крёстного, – задумчиво проговорила Мелисса, разглядывая предполагаемую тётю Гарри и Сириуса. – У неё такое характерное выражение лица… Жаль, что у него уже не спросишь… Хотя, можно посмотреть списки выпускников Хогвартса – ведь она наверняка здесь училась, можно полистать справочники ''Всё обо Всех'' и ''Кто Есть Кто'' – там обязательно должны быть сведения о ней. Прочитаешь информацию о всех женщинах по фамилии Поттер, наверняка обнаружишь там свою тётю, – предложила Мелисса.
– Вот это вы здорово придумали! – обрадовался Гарри. – Обязательно так и сделаю! Я даже и не подозревал, что есть какие-то справочники, по которым можно найти человека в волшебном мире. Вы так мне помогли! Большое вам спасибо! – он посмотрел на преподавательницу с такой благодарностью и обожанием, что та даже смутилась.
– Ладно, Гарри, мне пора. Сбылась моя старая мечта, я побывала в гостиной Гриффиндора, – она ещё раз огляделась. – Но уже очень поздно. Я пойду. Да и тебе пора спать, завтра учебный день.
– Приходите ещё, – неожиданно для самого себя Гарри пригласил её ''в гости''. – Когда вам будет одиноко или не с кем будет поговорить… – оборвал он себя на полуслове, подивившись собственной раскованности.
– Спасибо за приглашение, Гарри. Я обязательно приду, – заверила его Мелисса и вошла в открывающуюся панель рядом с камином. – И ты заходи ко мне в гости. – Она улыбнулась ему из темноты и исчезла в чёрном проёме, уходящем вглубь замка.
''А ведь где-то я её видел… Когда-то давно, – подумал Гарри. – В таком же дверном проёме, или рамке или… или у меня уже глюки? Пойду-ка я лучше спать'', – подумал он.
Он долго не мог уснуть, вспоминая хулиганистую девочку с фотографии и мысленно сравнивая её с малышкой с хомячьими щеками. А ещё он думал о том, что сегодня он окончательно подружился с Мелиссой Найтингейл.
А завтра был новый день. От греха подальше Гарри решил никому не рассказывать о ночной встрече с Мелиссой и о чём они договорились.
За завтраком Джинни опять каким-то мистическим образом оказалась рядом с ним. Девушка беспокойно озиралась, ёрзая на стуле, и вообще была какая-то дёрганая. Гермионы за завтраком не было, Рон же за милую душу лопал яичницу с беконом, не обращая никакого внимания на состояние младшей сестры. Гарри лишь на секунду обернулся, чтобы посмотреть, на месте ли Мелисса, как Джинни ойкнула и вскочила – она по рассеянности опрокинула на себя бокал Гарри с тыквенным соком, задев его локтем.
– О, Гарри, прости, мне очень жаль… – залепетала она. – Возьми мой сок, пожалуйста.
– Да ладно, чего уж там, – досадливо поморщился Гарри, глядя на её мокрую мантию.
Джинни то бледнела, то краснела, но упорно настаивала на своём.
Гарри не особо любил тыквенный сок, но чтобы успокоить Джинни, он его выпил. И Джинни …улыбнулась, сразу же убежав переодеваться.
Первым уроком на сегодня стоял новый предмет Изучение Не-Совсем-Людей. У кабинета уже стояла Гермиона в обнимку с книгой ''Люди и Не Совсем. Где Же Граница?'' – вместо завтрака она была в библиотеке.
– Спешишь выслужиться, Грейнджер? – поддел её Драко Малфой, идущий на Трансфигурацию. – Ещё и предмет не начался, а она уже набрала дополнительной литературы!
– Да ну её, хочет быть умнее всех, – поддержала его Миллисента Булстроуд. Драко уже ушёл, а она задержалась, чтобы подразнить Гермиону. – И всё равно ты грязнокровка! – Миллисента хотела было исподтишка выдернуть у Гермионы из рук книгу, но её словно током ударило, когда она схватилась за чужой учебник. Слизеринка ойкнула и резко отдёрнула руку, едва не потеряв равновесие и не упав.
– Вот дрянь! Кровь пополам с драконьим навозом! Посмела на меня, чистокровную, руку поднять… – Миллисента просто задохнулась от злости.
– Не будь ты девчонкой, Булстроуд, я бы тебе сначала всё рёбра переломал, а потом превратил бы тебя в ерш для унитазов в слизеринских уборных! – Вали отсюда подобру-поздорову! – вскипел Гарри, заступаясь за Гермиону.
Видимо, он сделал достаточно зверское лицо, чтобы Миллисента впечатлилась и скоренько унесла ноги.
Гермиона демонстративно отвернулась, будто и не слышала обидных слов, делая вид, что отвечать какой-то слизеринке – это ниже её достоинства.
– Не будет хватать чужое своими грязными лапами! – крикнул Рон вслед Миллисенте. – Как это ты сделала, Гермиона?
– Обычное Обережное заклинание, ничего особенного, – заскромничала Гермиона. – Когда не хочешь, чтобы до твоих вещей дотрагивались чужие люди, применяешь его, и дело с концом… Лёгкий удар током. Это вроде маленькой молнии, попавшей в тебя, – пояснила она Рону, не знавшему, естественно, что такое ''ток''. А эта зараза у меня ещё ответит! Наложу на неё сглаз!
– Да она и так по жизни сглаженная, – ввернул Дин Томас, ставший свидетелем этой некрасивой сцены.
– Тогда намекну Пэнси Паркинсон, что Миллисента на Драко заглядывается!.. – И Гермиона злорадно ухмыльнулась.
…Гарри посчитал большой удачей, что на этот раз занятие было вместе с когтевранцами.
Учителем оказался очень своеобразный человек – профессор Скелетони. Худой как щепка, с жёлтой кожей и ввалившимися глазами, казалось, он с трудом передвигает ноги, а если упадёт, то рассыплется по косточкам. Когда он начал говорить, оказалось, что у него не хватает нескольких зубов.
– Ему подходит его фамилия, – хихикнул Рон, и все не преминули с ним согласиться.
Скелетони с виду был медлительным, ходил осторожно передвигая ноги, будто боясь зацепиться за ножку стола. Однако его голос оказался неожиданно сильным, молодым и звучным. На первом занятии он изложил содержание своего предмета, объяснив всю специфику.
Мой предмет важен, насколько важно общение между людьми и не-совсем-людьми. Ведь люди – не единственные в нашем мире, кто обладает даром слова, интеллектом и магическими способностями. Мне не хватит урока, чтобы перечислить их всех: русалки, сирены, тритоны, фавны, вейлы, лепреконы, домовики, горные эльфы, цветочные феи, болотные кикиморы, лешие, тролли, гномы, гоблины, болотники, банники, кентавры, вампиры, медузы, валькирии, джинны, великаны, духи, упыри, оборотни, полтергейсты и привидения. Каждый вид этих существ обладает определённым характером, достоинствами и недостатками, многие владеют магией, общей или собственной – ограниченной. Некоторые могут вступать в брак с людьми и иметь детей. Сразу же следует отметить, что нечеловеческому существу нельзя иметь волшебную палочку и пользоваться ей. Это же относится и к их потомкам от браков с людьми – магглами или волшебниками – запрет снимается через поколение или специальным указом Министерства по поводу конкретной личности, – объяснил он несколько официально.
– Я вижу, мисс Грейнджер уже позаботилась о дополнительной литературе! Похвальное рвение. Эта книга не будет лишней.
Профессор Скелетони очень интересно рассказывал. Все слушали затаив дыхание. Казалось бы – ну чего нового можно было узнать о великанах или тех же эльфах-домовиках – они жили дома у каждого второго в качестве слуг или нянек. Но Скелетони раскрывал такие факты, о которых никто даже не подозревал. На дом он задал сочинение про великанов. Гарри сразу же решил написать о Хагриде.
По дороге на следующий урок Рон возбуждённо размахивал руками:
– Вот это действительно интересно! Знать не знал, что у великанов великолепная память, и они могут запросто выучить наизусть книгу, у домовиков стопроцентный музыкальный слух, а из вейл получаются лучшие ловцы в команде по квиддичу! Вот это урок по мне! Не то что Зельеварение – яды, противоядия… Кому это нужно. Кажется, я понял, по какому предмету я буду специализироваться! – он не давал Гарри и Гермионе вставить ни слова в свой монолог. – Когда Билл выбрал этот предмет, я недоумевал, зачем ему надо связываться с нелюдьми, вернее, с не-совсем-людьми, – поправился он, – гоблинами. Он ведь работает в Гринготтсе. А теперь я сам понял, как это, оказывается, интересно!
Так они дошли до кабинета Трансфигурации. Возбуждённый Рон угомонился и замолчал, только когда урок уже начался. В этом году им предстояло обучение трансфигурации человека, они же с грехом пополам превращали совиное перо в подушку. Более менее сносно получалось только у Гермионы. Оно и понятно – это был её любимый предмет.
Сегодня они учились превращать руки и ноги в ласты. У Гарри получились перепонки, но конечности при этом не удлинились. У Рона же всё было наоборот – ступни рук и ног были метра по полтора, но перепонок между пальцами не было. У Невилла руки и ноги покрылись шерстью, а у Парвати Патил почему-то покрылись чешуёй. Только у Гермионы – кто бы сомневался! – всё получилось как надо, за что она и получила десять очков. Довольная, она разгуливала по классу, шлёпая ластами и хихикая:
– Вот это лыжи! С таким размером ноги мне ни в одном магазине обуви не найти!
– Зачем тебе обувь? – подначил её Симус Финниган. – Запасись жаброслями и выходи замуж за тритона! Будешь жить припеваючи в нашем озере, плавать, загребая ластами.
– Сам женись на русалке! – крикнул ему Рон, неожиданно разозлившись.
– Да ладно тебе, Уизли, – примирительно сказал Симус. – Я ведь просто пошутил. – Да-а-а… – пробормотал он себе пол нос, – кажется Мисс Найтингейл была права, так удачно приведя тебя в пример как кандидата на покупку её зелья.
– Что ты сказал? – уже почти кинулся на Симуса с кулаками Рон, краснея до корней волос.
– А ну-ка тихо! Вы на уроке, молодые люди! Все свои проблемы решите на перемене, – прикрикнула на них МакГонагалл. – Снимаю с каждого по пять очков за нарушение дисциплины, хотя вы и на моём факультете! Всё, урок окончен.
У Гермионы вытянулось лицо – её десять очков пропали. Кинув недовольный взгляд на Рона, она сказала:
– Тоже мне, защитник нашёлся. Спасибо за медвежью услугу, – и вышла из класса.
Рон растерянно смотрел ей вслед.
– Вот и пойми этих девчонок! Хотел как лучше…
– А получилось как обычно! – закончил за него Гарри. – Идём, у нас Уход за Магическими Существами. Что-то мне опять нехорошо, голова кружится и живот болит, как вчера, – сказал он, поморщившись.
– Может, тебе и правда лучше к мадам Помфри сходить? Что-то с тобой не так, – Рон выглядел озабоченным.
– Ладно, – беспечно отозвался Гарри. – Может, съел что-нибудь несвежее. Снегг, небось, глянул в сторону моего молока, и оно сразу скисло – попробовал отшутиться он.
– Молоко было вчера, а сегодня – тыквенный сок, – машинально поправил его Рон. – Ты ничего странного на вкус не ел? А вдруг тебя Малфой отравить задумал? Чего-нибудь тебе в еду подсыпал или в сок подлил, – высказал он свою версию.
– В сок подлил… – эхом отозвался Гарри. – Даже если он мне что-то и подлил, то у него ничего бы не вышло. Сегодня Джинни разлила мой сок и отдала мне свой. Я и пить вовсе не хотел, но она так расстроилась и так настаивала, что я его выпил. И вообще – она какая-то странная в последнее время.
Но Рон его уже не слушал. Он напряжённо думал о чём-то своём, наморщив лоб.
– Странная, говоришь… И очень настаивала… Я сейчас! – крикнул он на бегу и исчез.
– Ничего не понимаю… – пробормотал Гарри и пошёл к хижине Хагрида на занятие.
Хагрид был взволнован и чем-то чрезвычайно доволен.
– Я тут недавно узнал, что наш двурог – самочка, я её Розитой назвал. Она того, э-э-э… детёныши у ей будут! Ага! Нельзя её обратно в питомник везти, надо, чтоб она здесь, ну, того, родила. Да. А когда детёныш чуть подрастёт – отправим их уже вдвоём. Ну, вам, это… предоставляется, как его… уникальная возможность поухаживать за беременной самкой двурога, а потом за детёнышем. Если всё будет хорошо, то, может быть, разрешу вам ещё и при родах присутствовать! Вот! – заключил он торжественно, весьма довольный собой.
Малфой скорчил недовольную рожу:
– Вот уж сомнительное удовольствие, делать мне больше нечего!
Но остальных, похоже, эта новость заинтересовала, особенно девочек. Лаванда и Парвати решили покормить будущую мать морковкой с рук. Гермиона же тотчас решила почитать что-нибудь о размножении двурогов в неволе, на случай возможных осложнений. Гарри же для себя решил, что ни за что ни за какие коврижки ни на каких родах присутствовать не будет. Он до сих пор помнил, как когда-то, живя у Миссис Фигг, ему пришлось принимать роды у одной из её многочисленных кошек. Вопли бедного животного до сих пор стояли у него в ушах. Он понятия не имел, что и как нужно делать с мокрыми комочками, время от времени появлявшимися из кошки. Он осторожно обтирал их махровым полотенцем и подкладывал к кошачьему боку. Новоявленная мамаша с благодарностью смотрела на него, вероятно принимая юного акушера за ''отца''. Гарри со всем справился, несмотря на юный возраст, и даже получил благодарность от Миссис Фигг и пирожное в награду. Но с тех пор он зарёкся.
''Мужчины для этого слишком слабонервные'', – философски подумал он.
– Хагрид, – спросил его Гарри после занятия, – а ты случайно не знаешь, куда иногда девается Флоренц? Дамблдор сказал, что его будет иногда заменять профессор Трелони.
– Случайно знаю. У Флоренца ведь семья. У него есть жена и два жеребёнка. Он не может жить с ними в лесу, кентавры ведь его изгнали, но ему надо иногда видеться с семьёй. Раз в месяц его жена и дети приходят тайком к моей хижине и проводят с Флоренцем весь день. Для них это единственная возможность повидаться…
– Да… Плохо с Флоренцем вышло. А если кентавры больше никогда не примут его обратно? Он что, всю жизнь будут так мучиться?
– Не знаю, Гарри, не знаю…
– А Грауп? Как он? Он до сих пор в лесу? На тебе вроде бы синяков не видно…
– Нет, Гарри… – Хагрид тяжело вздохнул. – Мне пришлось рассказать всё Дамблдору, потому что Грауп покалечил пару кентавров в прошлом году. Они пригрозили, что обратятся в Министерство Магии по поводу незаконного пребывания полноценного взрослого великана на территории Англии. И Дамблдор распорядился отправить Граупа обратно с помощью одноразового портала. Прав был Флоренц, сказав, что ничего у меня не выйдет. Жалко его, конечно, он ведь мой брат, но… Ему здесь было плохо. По-английски он почти не говорил, столько деревьев сломал и всё зверьё распугал на мили вокруг, ему уже есть было нечего. И пришлось мне согласиться с Дамблдором. Да и толку от Граупа было бы мало. Какая ему война с Сам-Знаешь-Кем… Он разве что камнями кидаться мог, да деревья с корнем вырывать… Э-эх… – Хагрид тяжко вздохнул. – Отправили мы его, а у меня сердце не на месте, вдруг его там обижать будут? Он же такой маленький…
– Да ладно тебе, Хагрид, маленький, всего-навсего пять метров ростом! До тебя он ведь как-то жил с другими великанами, не умер же. Ему там всё равно лучше. Там он со своими. Очередной каркус сменится, и может, Граупа к себе приблизит, откуда мы знаем.
– Всё может быть, конечно. Спасибо за утешение. Ладно, беги на следующий урок.
После уроков Гарри летел на дополнительное занятие по Защите как на крыльях. Как не похоже было его настроение сейчас на то, с каким он ходил в прошлом году к Снеггу… Ему просто не терпелось начать. Мелисса уже ждала его.
– Итак, начнём. Сначала объясню тебе, как ты можешь понять, что кто-то вторгся в твой разум и шарится там как у себя дома.
– У меня сразу же начинает болеть шрам. Будто мне на лоб ставят клеймо.
– Но это если в твои мысли вторгся Волан-де-Морт. На деле же любой может попытаться это сделать, да любой тёмный маг, да кто угодно, просто желая проверить, правду ли ты говоришь в данный момент. Этот человек будет пристально смотреть тебе в глаза, у тебя возникнет чувство дискомфорта, если ты достаточно чувствителен к такого рода вещам. Проще же догадаться по тому, как тебе будет немного щекотно в области лба, между бровями, чуть выше. Возникнет такое чувство, будто тебе хочется чихнуть. Вот, приблизительно, такое. Лигиллименс!
Перед глазами замелькали образы, и Гарри увидел себя, обнимающим Гермиону и говорящим, что Рон просто дурак, если устроил ей такую безобразную сцену. Лоб и правда слегка щекотало.
– Это не слишком личное? Не хочу бесцеремонно вторгаться в твою личную жизнь.
– Нет, что вы. Всё нормально.
– В таком случае сейчас я объясню тебе, как избавляться от непосредственного вторжения. Сконцентрируйся и представь, что ты что-то отбрасываешь что-то от головы, что-то вроде руки, которую кто-то прислонил к твоему лбу, чтобы проверить температуру. Понял? Поехали! Лигиллименс!
У Гарри перед глазами снова замелькали хаотичные образы, и он увидел профессора Снегга, который так неудачно пытался научить его Блокировке в прошлом году. Он постарался мысленно сконцентрироваться, но зловещая физиономия Снегга, мельтешащая перед глазами, мешала ему, сбивая с мысли.
– Откидывай его, просто отбрасывай от себя этот образ и воображаемую руку, – услышал он голос Мелиссы сквозь туман и резко дёрнул головой, мысленно отталкивая от себя Снегга и воображаемую руку на лбу.
– Ай! – взвизгнула Мелисса и схватилась за голову, сжимая виски пальцами.
– Вам больно, извините, я не хотел! – засуетился Гарри. – Я не знал, что это больно…
– Нет, ничего страшного… Больно уж ретиво ты взялся за дело, Гарри! Я даже не успела защиту поставить. Но зато у тебя получилось с первого раза! Представляю, как вы с профессором Снеггом терпеть друг друга не можете!.. Ладно, давай ещё раз, но уже с защитой. Начали. Лигиллименс!
И они начали. Теперь Гарри было гораздо сложнее. Перед глазами мелькали образы из детства, потом из школьной жизни. Вот Малфой, дразнит Гермиону грязнокровкой, вот он срывается с метлы и падает, падает, падает в бесконечность… Или это уже не он, а Сириус падает в арку безвременья?
– Гарри, Гарри! – услышал он сквозь вату в ушах. – Гарри, очнись! – Мелисса осторожно хлопала его по щекам, стоя около него на коленях.
Гарри медленно приподнялся, соображая, что произошло.
– Это твой крёстный, да? – несмело спросила Мелисса, аккуратно отряхивая его мантию.
– Да, – глухо сказал Гарри.
– Извини, я вовсе не собиралась… Но у Ментального Проникновения есть определённые особенности. Ты почти автоматически начинаешь вспоминать что-то плохое, какой-то эмоционально напряжённый момент твоей жизни, что-то произошедшее с тобой, твоими друзьями или близкими, если у меня нет конкретной цели выведать что-то определённое. Давай попробуем ещё раз.
Гарри кивнул. А что ещё ему оставалось делать?
В башню Гриффиндора он возвращался, еле волоча ноги от усталости, но довольный собой и удовлетворённый проделанной работой. За одно занятие с Мелиссой он достиг больших успехов, чем за всё то время, что он занимался со Снеггом.
''Надо будет хорошенько этому научиться, а потом научить этому всех членов ДА, это ни для кого не будет лишним'', – решил он по дороге в башню Гриффиндора.
Вечером, сидя в гостиной, Гарри вновь разглядывал фотографию отца и девочки рядом. Было в снимке что-то странное.
Остальные гриффиндорцы развлекались тем, что ставили кляксы из исчезающих чернил на учебники, а потом смотрели, как они медленно испаряются.
– А что если поставить кляксу на оценку? Она исчезнет вместе с кляксой? – спросил Невилл, получивший ''неуд'' за последнюю теоретическую контрольную по Зельеварению и переживавший из-за неминуемого возмездия со стороны бабушки в виде громовещателя.
– А ты попробуй! – весело предложил Колин Криви, некогда бывший фанатом Гарри, но теперь к нему привыкший. Колин был отличным фотографом. Он подсел к Гарри и мельком взглянул на снимок:
– О! Маггловская фотография! Никогда таких не видел в волшебном мире! – сказал он доброжелательно. – Можно я посмотрю?
– Нет! – несколько сухо сказал Гарри. Ему не хотелось, чтобы кто-то дотрагивался до его реликвии.
''Вот оно!'' – дошло наконец до Гарри. – ''Вот она, странность. Дети на снимке не двигаются как на обычной волшебной фотографии!''
– Извини… Прости… – попятился Колин. – Я не хотел тебя обидеть, – сказал он дрожащим голосом и ушёл к другим ребятам.
Гарри не обратил внимания на то, что невольно обидел Колина. Он напряжённо думал: если эта фотография маггловская, значит отец и его семья какое-то время жили в мире магглов. Гарри не знал об этом. Ему вообще впервые пришло в голову, что у отца была семья, были родители, его, Гарри, дедушки и бабушка. Где они? Умерли? Как? Когда? Почему ему раньше и в голову не приходило разыскать их или хотя бы попытаться разузнать что-нибудь о них?
Его размышления прервали крики из другого конца гостиной:
– Отстань от меня, Рон! Ты ошибаешься!.. Я… Я…
Потом послышались всхлипы Джинни и жёсткий голос Рона:
– Гарри, иди сюда, Джинни хочет кое-что тебе рассказать.
Гарри вскочил, положив снимок на стол изображением вниз и пошёл к брату с сестрой.
– Гарри, – обратился к нему Рон официальным тоном. – Моя сестра Джинни хочет тебе кое-что рассказать. Мне она отказывается что-либо объяснить, но тебе, я уверен, она откровенно выложит всё.
– Нет, Гарри, нет! Я вовсе не собиралась никому ничего… – по лицу Джинни текли слёзы. – Я… Нет…
Джинни выручила какая-то суматоха за столом в другом конце комнаты и возгласы: ''Фотография! Поднимите фотографию!'' Гарри понял, что что-то случилась с его снимком. В три прыжка он добежал до стола, разом забыв и о Джинни, и о Роне.
Обратная сторона фотографии, как, впрочем, и весь стол, были залиты чем-то чёрным. Гарри лишился дара речи. Невилл Долгопупс виновато смотрел на него.
– Это я виноват, извини… – его голос дрожал. – Пролил жидкий проявитель для невидимых чернил, – каялся он.
У Гарри затряслись руки. Он боялся взять фотографию и увидеть, что она безнадёжно испорчена. От расстройства у него сразу же разболелась голова. Он бессильно стоял и смотрел, как чёрные струйки проявителя стекают по крышке стола, капая на потёртый ковёр на полу.
– Что случилось? – спросила подошедшая Гермиона. Она читала в углу взятый утром справочник по не-совсем-людям и не видела, что произошло.
– Да вот, – бессильно махнул рукой Гарри. – Наш ловкий Невилл опять отличился.
– Да в чём проблема-то? – пожала плечами Гермиона. Она походя махнула палочкой в сторону стола и сказала ''Клиерус''. Проявитель стал по капелькам собираться в лужицу, стекаясь потом тонкой струйкой обратно в бутылочку. Выглядело это так, будто плёнку перематывают назад, и жидкость не выливается из бутылочки, а вливается в неё снизу вверх. За считанные секунды стол был чист. Все потрясённо молчали, а потом, не сговариваясь, зааплодировали находчивой Гермионе, втихомолку умудрившейся выучить столько полезных заклинаний. Девушка загадочно улыбнулась, будто говоря ''а я ещё и не такое могу''.
– Правда, проявитель уже впитался в ковёр. Но универсальный пятновыводитель Миссис Чистикс это исправит. Так что вперёд, Невилл!
Тот сконфуженно улыбнулся. Он взял крышку от бутылочки, чтобы сразу же закрыть её от греха подальше, но тут его взгляд упал на фотографию, и он открыл рот от удивления:
– Гарри! На твоей фотографии проявилась какая-то надпись!
Гарри молнией кинулся к столу и лихорадочно схватил снимок. Там было всего четыре слова. ''Джеймс и Маргарет Поттер.''
