Гарри Поттер и наследники Слизерина
Гарри хорошо запомнил дорогу и, приближаясь к ответвлению в подземелья Снегга, они на всякий случай накинули мантию, с трудом умещаясь под ней вдвоём. Юноши довольно медленно шли, время от времени переговариваясь шёпотом. Они уже добрались до последнего поворота, за которым коридор заканчивался зеркалом, как вдруг какие-то блики заплясали на стене, осветив коридор тусклым огоньком Люмоса.
– Стоп! Что-то мне это не нравится! – прошептал Гарри в самое ухо Рону. – Давай-ка медленно назад. Пошли спиной, чтобы увидеть, кто оттуда выйдет. – На всякий случай он погасил огонёк на кончике своей палочки.
Они стали бесшумно отступать, осторожно переставляя ноги, чтобы не наступить на край мантии и не упасть. Из-за поворота показалась чья-то спина в чёрной мантии… Так и есть! Снегг! Но почему он тоже идёт спиной, занеся палочку высоко над головой? И тут из-за поворота показалась …Мисс Найтингейл!
В отличие от Снегга, она была в ночной рубашке длиной до пят, с рукавами, простой и плотной, как саван – ни кокетливых рюш, ни кружев. На ногах у неё были тапочки с детскими махровыми помпонами. Обычно аккуратно прибранные волосы были распущены, ложась тёмным облаком до середины спины. По всему было видно, что она только что из постели. Но самыми странными были её глаза – широко раскрытые, невидящие, застывшие, остекленевшие. Она медленно шла чуть вытянув руки вперёд, как сомнамбула, лунатик. Похоже было на то, что ей управлял Снегг!
Гарри и Рон застыли как вкопанные. Снегг неумолимо приближался спиной к ним, но они не в силах были пошевелиться. Первым отмер Рон. Он сильно ущипнул Гарри за руку, и они начали медленно отходить назад.
''Лишь бы не упасть, только бы не упасть…'' – сверлила мозг одна единственная мысль.
Вот влево отошёл какой-то коридор, покрытый толстым слоем пыли, по виду давно нехоженый. Гарри и Рон отступили туда, глядя, как Снегг проходит мимо, ведя словно загипнотизированную Мелиссу палочкой. Только бы Снегг не заметил их следы в пыли!
Но их опасения были напрасными. Снегг вполголоса разговаривал с Мелиссой, задавая ей вопросы. Она исправно на них отвечала, хотя и казалась при этом спящей.
– Осторожно, Мисс Найтингейл, выбоина, делайте шаг пошире. Сейчас будет поворот направо. Вы не устали?
– Нет. – Голос был какой-то механический, неживой, как у летучего змея-шпиона, которого летом заставил говорить Мистер Уизли.
– Вы не замёрзли?
– Нет. – Тускло и безжизненно отозвалась девушка.
– Отлично, сейчас будет поворот налево. Мы спускаемся в подземелья. Будет холоднее.
– Хорошо. – Полное безразличие в голосе.
– Что он с ней сделал? – нервно зашептал Гарри в самое ухо Рону.
– Не знаю. Похоже на Империус. Она как бы спит, но при этом выполняет все его команды.
– Зачем ему это? Империус ведь Запрещённое заклинание!
– А я почём знаю? Он явно что-то задумал! Вот дрянь! Пойдём за ним и всё выясним, – рвался в бой Рон.
– Только тихо. Смотри, они уже ушли вперёд – даже огонька не видно!
На цыпочках, толкаясь под мантией и наступая друг другу на ноги, они заторопились вперёд. Толкнув дверь, ведущую в подземелья – по счастью она не скрипела – они пошли дальше. Так и есть! Дверь в личную комнату Снегга была приоткрыта. Он завёл Мелиссу туда!
– Чёрт! Почему я не привидение? – в сердцах топнул ногой Гарри, постаравшись сделать это как можно бесшумнее. – Нам ни за что не проникнуть в его комнату незамеченными!
Но в эту ночь провидение было явно на их стороне. Через мгновение Снегг вышел, бормоча что-то себе под нос, и направился в их учебный кабинет, где у него был шкафчик со снадобьями и зельями. Рон и Гарри мигом шмыгнули в приоткрытую дверь и притаились в углу между шкафом и стеной. Отсюда было видно всю комнату, которая, вопреки их ожиданиям, оказалась довольно уютной. Помещение вовсе не выглядело мрачным, как можно было себе вообразить, зная его хозяина. Комната была оформлена в чёрно-зелёных тонах. В камине уютно потрескивали дрова, по стенам стояли шкафы, набитые книгами и склянками. ''Заспиртованные глаза ящериц-брабусов'', – прочитал Гарри ярлычок на ближайшей к нему банке. Стол был завален старинными свитками, пергаментами и растрёпанными фолиантами – им явно было ни одно столетие.
В центре комнаты сейчас стояла кушетка, оббитая тёмно-зелёным бархатом, под цвет интерьера. На ней полулежала Мелисса, всё так же глядя в никуда. Зрелище было жутковатое. В изголовье кушетки стоял чуть наклонный столик с какой-то зеленоватой чашей, наполненной густой блестящей жидкостью.
Только Гарри и Рон закончили осматриваться, как в комнату вернулся Снегг с маленькой бутылочкой в руках. Он подошёл к Мелиссе, аккуратно собрал её роскошные рыжеватые волосы в хвост и …опустил их в чашу! Потемневшие от жидкости волосы, плавающие в чаше, напоминали облако разлитых чернил.
– Что он делает? Он что, собирается с неё скальп снять? – изумился шёпотом Гарри на ухо Рону.
– Понятия не имею, смотри! – отозвался Рон.
Снегг взял пузырёк и капнул лишь одну каплю на поверхность густой жидкости, в которой плавали волосы Мисс Найтингейл. Жидкость слегка забурлила и подёрнулась голубоватым дымом. Когда дым рассеялся, жидкость стала зеркальной.
– Ну, что ж, начнём, – сказал Снегг сам себе, а потом обратился к Мелиссе:
– Как вас зовут?
– Мелисса Найтингейл. – Всё тот же безжизненный голос робота, механической куклы.
– Кто вы?
– Я преподавательница школы Хогвартс, мой предмет – Защита от Тёмных Искусств. Преподаю первый год.
– Больше ничего не хотите добавить?
– Нет.
– Кем вы были до этого?
– Работала в Министерстве Магии в должности рядового выездного ликвидатора, члена патруля магического правопорядка в отделе Неправомерного Использования Маггловских Артефактов под началом Артура Уизли – поиск и ликвидация магических вещей, случайно попавших к магглам, – исчерпывающе полно и официально ответила Мисс Найтигейл.
– Как долго вы там проработали?
– Месяц и одну неделю. – В чаше отразился ковёр Миссис Фигг, который Мелисса собиралась снять, и её руки, протянутые к ковру.
– Неверно, – Снегг нахмурился и опустил палочку в жидкое зеркало. – Вы проработали там десять лет после окончания школы Хогвартс и пятилетнего пребывания в Индии и Египте. Правильно?
Картинка тотчас изменилась – возникли какие-то смутные видения огромных пирамид в пустыне и каких-то разрушенных храмов в джунглях.
– Да, вы правы. – Она повторила всё, сказанное Снеггом слово в слово.
– У вас есть семья? Друзья? Близкие люди? Дети? Возлюбленный? Родственники?
– У меня никого нет, я совсем одна. – Зеркало ничего не отразило.
– Я вам сочувствую. Полное одиночество – это ужасно. Но нам пора переходить к вашим воспоминаниям. Расслабьтесь, вспомните ваше детство, впустите меня в свою память...
Вам два года. Стоит конец июня. Жарко. Вы около дома, на лужайке. Вы видите лужайку? – Поверхность зеркала зарябила и отразила летнюю лужайку, залитую солнцем. Чуть поодаль стоял милый домик под красной черепичной крышей, каких полно в Англии. На дороге перед лужайкой затормозило такси, и из него выскочил голенастый подросток лет четырнадцати, растрёпанный и темноволосый, с совой на плече и вытащил три здоровенных чемодана из багажника.
– Луди! Ты наконец-то плиехал! А я тебя с утла калаулю! – вдруг воскликнула Мелисса тоненько, по-детски коверкая слова. Изображение дёрнулось и подпрыгнуло вверх – очевидно, мальчик схватил кроху в охапку, а потом посадил её себе на плечи, потому что стало лучше видно дом и даже небо над ним. Изображение чуть подрагивало – мальчик шёл к дому, неся сестрёнку на закорках. Вероятно, он что-то говорил, но слов не было слышно.
– Вы слышите, что говорит вам Руди?
– Да.
– Передавайте мне его слова.
– Привет, Сорока, как дела? Я приехал на каникулы и всё лето буду с тобой! Ты очень скучала?
– Да, очень, я чуть не умейла от скучания!
– Чуть не умерла? Ну надо же, как нехорошо. Зато скоро к тебе в гости приедут мои друзья. Ты их помнишь?
– Да, Луди, помню! Один такой класивый, кудлявый, такой весёлый; длугой тозе холосый, толко но всё влемя глустный, но он мне зато книски титает; а есё длугова я не люблю, он маенький и толстый.
– Молодец, Сорока, всех вспомнила. А где мама с папой?
– Мама пикёт твои любимые пиласки с мёдом…
– Пирожки с мёдом? А, наверное – с патокой!
– Ну да! А папа в галазе, тё-то там делает с масыной, он хотет наутить тебя водить, Луди! Тойко это секлет, ты не говоли им, сто я тебе плобойталась!
– Ладно, Сорока, не умеешь ты хранить секреты, на то ты и сорока. И сколько тебе раз говорить, не называй меня Руди!
– Ну и сто, мне так нлавится! Это имя такое класивое…
– Ладно, Сорока, идём. – Изображение сильно дёрнулось – мальчик снял сестру с плеч, и они зашли в дом. Мимо проплыло изображение коридора, и вот появилась чистая, светлая кухонька. От плиты отошла молодая ещё и очень приятная женщина с яркими глазами и пушистыми волосами, стянутыми в пучок. Она что-то сказала и обняла мальчика, поцеловав его в щёку.
– Передавай мне слова женщины тоже, – велел Снегг. Мелисса повиновалась:
– О, дорогой, ты уже дома! Мы так по тебе скучали!
– Мам, ну я же писал всё время…
– Письма это одно сынок, а ты сам – совсем другое! Сорока, иди поиграй, а мы с твоим братом поговорим пока о его школьных успехах.
– Ну мам, я зе пелвая его встлетила, знатит, я пелвая буду с ним иглать!
– Наиграться ещё успеешь. Иди тогда позови из гаража папу, скажи, что сын приехал.
– Халасо, но тогда я есё возьму волсебную палотьку у Луди из темодана поиглать.
– Бери, но, смотри, аккуратно, не сломай!
– Я остолозненько… – и девочка убежала. Замелькали комнаты, потом появился задний двор и гараж. – Папа, папа, иди сколей на кухню, Луди плиехал! – и малышка побежала к большущему дубу, растущему во дворе.
Тут Мелисса нахмурилась и замолчала, по жидкому зеркалу пошла рябь и изображение пропало.
– Ну, что ж, это вполне безобидно, можно и так оставить, – сказал сам себе Снегг. – Хм. Что бы ещё проверить? – Он сверился с какими-то записями в своём блокноте явно маггловского происхождения.
– Мелисса, вам три года. Весна, уже тепло, вы одна гуляете около дома. Что вы видите? Может, вы с кем-то разговариваете?
В жидком зеркале вновь возникло изображение. На пригорке стоял дом, уже другой, поменьше и с жёлтой черепицей. Изображение запрыгало, и стало видно золотистый маленький мячик с приклеенными к нему прозрачными крылышками, трепетавшими на ветру. Мячик прыгал вниз по дорожке, а девочка, очевидно, бежала за ним.
''Да это же детский игрушечный снитч!'' – догадался Гарри, внимательно вглядываясь в зеркало.
Бегущая девочка чуть не врезалась на полном ходу в подростка, возникшего буквально из ниоткуда. Он поймал мячик и протянул его малышке, улыбаясь. Подросток был очень симпатичный – темноволосый, черноглазый, с умным тонким лицом. В нём было что-то смутно знакомое, Гарри напряжённо думал, но нужное воспоминание упорно ускользало от него. Мальчик что-то сказал, и Снегг, сильно заинтересовавшись, велел Мелиссе говорить за него. Она начала, чуть басом:
– Привет! Это твой мячик?
– Да, это мой снитч. – Мелисса говорила уже чисто, не коверкая слова. – Руди ловит настоящий в Хогвартсе, он капитан команды по квиддичу, а я – пока этот. Я тоже обязательно буду ловцом, как мой брат.
– Наверное, ты очень любишь своего брата, если хочешь быть похожа на него!
– Да, я люблю его больше всех на свете. Он самый лучший! – Мелисса была бесхитростным и слишком уж дружелюбным ребёнком, по мнению Гарри.
– Его зовут Руди? Рудольф?
– Да, как оленя Санта Клауса. Это моя любимая игрушка. Чтобы он не обижался, что брата я люблю больше, я зову их одинаково.
– Понятно. А как тебя зовут, маленькая красавица?
– Сорока! Мне три года. Я уже умею летать на детской метле, – гордо заявила маленькая Мелисса. – А ещё я один раз взяла у Руди палочку и тако-о-ого натворила… – она захихикала.
– Расскажи мне пожалуйста, мне очень интересно.
– Не могу. Мама будет ругаться. Мне тогда здорово влетело, мы даже переехали в другой дом из-за меня. И вообще, – спохватилась девочка,– мне нельзя разговаривать с незнакомцами.
– Но мы же уже знакомы. Я знаю, что тебя зовут Сорока, а твоего брата – Рудольф.
– А как тебя зовут?
– Я – Том. Том Рэддл…
Гарри прошиб холодный пот. Это же Волан-де-Морт в юности! Волан-де-Морт с маленькой Мелиссой! Хотя он тогда ещё не был Воланом-де-Мортом… Или уже был? И почему он выглядит таким юным? Ведь ему в то время уже должно было быть около пятидесяти. Он явно применил заклинание омоложения. Но с какой целью? Зачем он вообще познакомился с Мелиссой? Что ему понадобилось от ребёнка? Он незаметно вытягивал из неё сведения о её семье, о брате, об их жизни.
Подросток и девочка, тем временем, продолжали говорить:
– Какая красивая у тебя фамилия, не то, что у меня.
– А какая у тебя фамилия?
– Не скажу, это большой-большой секрет!
– А если я расскажу тебе какой-нибудь мой секрет, ты скажешь мне свою фамилию?
– Может быть!
– Видишь, какое красивое кольцо. – Том Рэддл достал что-то из кармана и протянул его девочке. Кольцо было в виде змеи, её тельце было украшено драгоценными камнями, глаза были изумрудными, ротик – рубиновым.
– А можно мне его померить?
– Можно. Вот вырастешь, выйдешь за меня замуж, и я подарю тебе это кольцо. А заодно и фамилию поменяешь, свою неинтересную на мою красивую.
– Здорово! – Мелисса рассмеялась.
При этих словах Снегг почему-то сильно побледнел. У него даже руки затряслись, когда он что-то быстро записывал в свой блокнот, бормоча ''Мерлин и Моргана! Надо срочно сообщить об этом Дамблдору… Эх ты, он же уехал! Как не вовремя!''
Гарри ещё никогда не видел обычно сдержанного Снегга в таком взвинченном состоянии. Что-то из услышанного очень сильно его взволновало. Том Рэддл тем временем стал прощаться с Мелиссой:
– Ну, Сорока, мне пора. Скоро я ещё тебя навещу. Только никому обо мне не рассказывай, пусть это будет нашим секретом!
– Хорошо! Я люблю секреты! Пока. Я буду тебя ждать.
И Том Рэддл ушёл. Зеркало показало его удаляющуюся спину. Девочка же подобрала забытый снитч и побежала к дому.
Зеркало замигало и погасло.
– А вот это оставлять никак нельзя, – Снегг опустил палочку в чашу и помешал ей содержимое. – Так, готово. Ну что, Мелисса, следующий сеанс через две недели, – невесело сказал Снегг, устало нажимая пальцами на глаза. Он выглядел подавленным и растерянным. Под глазами залегли тени, кожа на лбу собралась в складки. Он словно постарел на несколько лет буквально на глазах.
– Да, профессор Снегг. – Всё тот же чужой голос, не имеющий ничего общего с жизнерадостным голосом Мелиссы.
– Не профессор Снегг, а Северус. Вы поняли? Повторите.
– Поняла. Северус.
– Вот и отлично. Вставайте, вот так, аккуратно… Вам не холодно?
– Нет.
– Дойдёте сами до своей комнаты?
– Да.
''Надо же, какой заботливый!'' – прошипел Рон Гарри в ухо. – ''Прямо отец родной!''
– Да! Чуть не забыл! Надо высушить вам волосы. Аэр, – произнёс Снегг, и из его палочки вырвались потоки тёплого воздуха, как из фена. За какие-то пять минут волосы Мелиссы высохли.
Снегг увёл Мелиссу обратно в тайный коридор. Она шла всё так же безучастно, ни на что не реагируя, чуть вытянув руки вперёд, словно она шла на ощупь.
Гарри и Рон дождались, пока хлопнула дверь, ведущая в потайной коридор, а потом вышли из своего укрытия.
– Что Снегг делает с Мелиссой? – вскричал Гарри.
– Я думаю, он меняет ей память, – мрачно отозвался Рон.
– Но зачем?
– Не знаю. Я что-то слышал, что такие чаши-зеркала ставят в лечебницах для душевно больных. Я читал, что такие есть в больнице Святого Мунго. Человека могут мучить какие-то особенно болезненные воспоминания и сводить его с ума, поэтому ему стирают их в памяти. Так он полностью вылечивается.
– Но зачем Снегг стирает память Мелиссе? Её воспоминания совершенно нормальные. Вполне счастливое детство, мне бы такое. Ничего страшного и ужасного в её воспоминаниях нет. Зачем же он это делает?
Рон неопределённо пожал плечами.
Тут Гарри встрепенулся:
– Тот подросток, подошедший к Мелиссе, это же Волан-де-Морт!
– А ведь правда! – округлил глаза Рон. – Не зря его имя показалось мне знакомым! Это ведь с помощью его дневника Джинни открыла Тайную комнату четыре года назад!
– Я видел его-воспоминание, живущее в дневнике. Это точно он, я его ни с кем не спутаю.
– А почему ему было всего лет шестнадцать на вид? В воспоминаниях из дневника – понятно, а как же воспоминания Мелиссы? Ему должно было быть по меньшей мере пятьдесят…
– Не знаю… А зачем он вообще познакомился с трёхлетним ребёнком? Почему он её обо всём расспрашивал? Зачем показал ей кольцо? Почему сказал, что женится на ней? Что так взволновало Снегга в его словах? Он чуть в обморок не упал!
– Он сказал что-то вроде ''Надо срочно сообщить об этом Дамблдору''. Получается, что Дамблдор в курсе того, что Снегг делает с памятью Мелиссы?!
– Получается так! Я ничего не понимаю, – удручённо проговорил Гарри. – Кстати, что он капнул в чашу?
– Давай посмотрим этикетку на бутылке.
Пузырёк остался стоять на столе. Они потянулись к нему одновременно, читая вслух надпись на ярлычке:
– ''Кровь единорога''!
– Ничего себе! – воскликнул Гарри.
– Это большая ценность… – задумчиво сказал Рон. – Её не так просто достать. Ведь за убийство единорога грозит заключение в Азкабане.
– А если кровь единорога не добавлять? Зеркало ведь не сработает, так? – поинтересовался Гарри, закусив губу.
– Получается так.
– А что, если мы её… позаимствуем? Снегг не сможет больше стирать Мелиссе память?
– Ну ты даёшь, Гарри! Здорово придумал! Вряд ли у Снегга есть ещё запас крови единорога. Он больше не сможет проводить свои сеансы!
– Чего же мы ждём? Сейчас Снегг уже обратно вернётся, бежим скорее к себе! – И Гарри, сунув пузырёк в карман, кинулся вон из кабинета, не забыв накинуть мантию-невидимку. Рон бросился вслед за ним, крича на ходу:
– Подожди! Пусти меня к себе под мантию!
Когда друзья добежали до зеркала, за которым был кабинет Мисс Найтингейл, Снегг уже собирался оттуда уходить. Гарри и Рону было видно сквозь зеркало, как он заботливо подоткнул одеяло у спящей девушки, аккуратно поставил её тапочки носками к кровати и … ласково погладил её по голове, устало улыбнувшись. От кого от кого, а от Снегга они таких нежностей не ожидали.
– Он бы ещё её в лобик на ночь поцеловал! – разозлился Гарри. – Принц-лягушонок наконец-то нашёл спящую красавицу! Тоже мне, телячьи нежности…
Рон хмыкнул, соглашаясь с ним.
Снегг погасил немногочисленные свечи одним движением руки и пошёл к зеркалу, намереваясь возвращаться к себе. Гарри и Рон отпрянули от зеркала с другой стороны и припустили бегом, будто за ними гналась свора графорогов. Добежав до гостиной Гриффиндора за пять минут, они ввалились в проход у камина и попадали на ковёр, стараясь отдышаться.
– Да-а-а, час от часу не легче! – проговорил с трудом Рон. – Может, у Снегга и правда любовь? Хотел бы я, чтобы меня так кто-нибудь на ночь по голове погладил!
– Например кто? Гермиона? – поддел его Гарри.
– Скажешь тоже! Иди ты! – притворно возмутился Рон.
– Может, я тебе подойду? – улыбнулся Гарри противненько и сделал вид, что протягивает руку, чтобы погладить Рона по голове.
– Ещё лучше! – Рон проворно откатился в сторону. – Но вот от ручки Чжоу я бы не отказался! – не остался он в долгу.
– Ах ты!.. Ты это специально говоришь, чтобы меня позлить! Получай же за это!
– Сам получи!
…И они остались оба валяться на полу. Гарри – парализованный Обезноживающим заклинанием, Рон – с руками и ногами приклеенными друг к другу…
''И когда же я, наконец, высплюсь?'' – было последней мыслью Гарри за этот длинный и трудный день.
От предположения Гарри у Рона отвалилась челюсть. У него чуть овсяная каша изо рта не выпала, потому что он забыл её проглотить.
– Гарри! Ты в своём уме? Кто бы принял душевно больную девушку на работу преподавательницей в Хогвартс? А если бы она на нас бросаться стала?
– Но ты же сам говорил, что такие пациенты полностью вылечиваются…
– Мало ли чего я говорил! Я же не специалист по психам! Да с чего ты вообще взял, что Мелисса малость… э-э-э … не в себе?
– Она как-то говорила мне, что её родные погибли от руки Волана-де-Мо… ну хорошо, хорошо, Того-Кого-Нельзя-Называть, – поправился Гарри, увидев гримасу на лице Рона, – когда ей было пятнадцать лет. И как раз последние пятнадцать лет ей полностью сменили! А что, если все эти годы она была в больнице? Ей стирали воспоминания о смерти её родных. Ведь они могли погибнуть на её глазах. Представляешь, какой шок она пережила? А Снегг убирает последние воспоминания о Сам-Знаешь-Ком, вернее – Томе Рэддле.
– Гарри? Ты в своём уме? Может, это тебе самое место в больнице Святого Мунго? Да кто б её допустил на работу в школу? Кто бы доверил ей учеников? Снегг её называет лучшей преподавательницей по всем предметам сразу на каждом углу… Да он бы первым развонялся, что его вожделенную должность отдали какой-то ненормальной, вчера вышедшей из психушки! Дамблдор не рискнул бы брать её.
– Но ведь взял же он оборотня-Люпина! А тот, между прочим, был реально опасен, если уж быть до конца объективным! И, тем не менее, он был лучшим учителем Защиты, не считая Мисс Найтингейл, конечно. Она очень хороший преподаватель и человек, но, согласись, в ней есть что-то странное, – упрямо стоял на своём Гарри.
– Все мы с чудинкой. Вот я, например, люблю на бутерброд с ветчиной намазать сгущёнки! – сказал Рон и не преминул это продемонстрировать.
– Фу, какая гадость! – воскликнула Гермиона, присевшая в эту минуту рядом с Роном. – О чём разговор?
– О всяких странностях, – отозвался Гарри мрачно.
– А-а-а! – включилась Гермиона. – Лично я всегда стучусь, прежде чем открыть дверцу холодильника, пью кефир через трубочку и мою голову исключительно в туалетах МакДональдса! – весело рассмеялась она, а вместе с ней и Гарри.
– Дверцу холо… чего? – не понял Рон. – Какого МакДоранса?
– Дверцу холодильника! Это такое маггловское приспособление для хранения еды, чтобы она не портилась, у них ведь нет заклинания Заморозки, – пояснила Гермиона. – А МакДональдс – это такая забегаловка, вроде… э-э-э… ''Трёх Мётел''! – нашлась она.
– Понятно, – отозвался Рон, хотя ровным счётом ничего не понял. Чего с него, урождённого волшебника, было взять?
По дороге на Травологию Гарри и Рон рассказали Гермионе о том, что произошло прошлой ночью. У той вытянулось лицо:
– Почему, когда происходит что-то интересное, меня никогда нет рядом? В следующий раз, когда соберётесь участвовать в каком-нибудь приключении, зовите меня.
– Что, пробираться посреди ночи в спальню для девочек? – недоверчиво спросил Рон, у которого был свой собственный кодекс чести и свои представления о том, что прилично, а что – нет.
– А хотя бы и так! – храбро отозвалась Гермиона. – Ведь был же ты в туалете Плаксы Миртл.
– Так он же не работал! Там сто лет ни одной девочки не было, кроме тебя и самой Миртл, но она не в счёт, она – привидение. К тому же я не хотел туда заходить, это вы меня заставили! – оправдывался Рон, пока Гарри и Гермиона посмеивались про себя над его щепетильностью.
– Ах, бедные Парвати и Лаванда! Они ещё не знают, что за участь им уготовил излишне принципиальный Рон! Придётся и их тоже сделать привидениями, чтобы ты смог беспрепятственно заходить в спальню для девочек-шестикурсниц! Не знаю, правда, сработает ли тогда сигнализация. Рон, как ты думаешь, запрет входа распространяется на девочек-привидений?
– Типун тебе на язык, Гарри! – всполошился Рон.
– Да шучу я, шучу… – их пикировка сошла на нет, так как в класс зашла профессор Стебль.
В этот раз они учились различать виды папоротников, которых оказалось аж четыре. Первый вид был простым папоротником, совершенно ни для чего волшебного не пригодным. Второй вид был папоротник мужской или щетинник. Он отгонял ночные кошмары, нейтрализовал нечистую силу, разрушал чары и приносил носящему его с собой счастье в игре. Третий вид был самым редким и таинственным – чёрный папоротник. Он цвёл в ночь накануне праздника Ивана Купала седьмого июля. Его надо было собирать в полночь во время цветения, а потом с его помощью отыскивать клады. Если подбросить его вверх, он будет носиться над тем местом, где спрятан клад. С помощью четвёртого вида – папоротника ужового, можно было поссорить друзей. У всех видов были немного разные стебли и листья, но Гарри и Рон в них окончательно запутались. С первого раза отличать чёрный папоротник от ужовника научились только Гермиона (кто бы сомневался!) и, к всеобщему удивлению, Невилл. Травология была его любимым предметом, а сам он – любимцем профессора Стебль.
Следующим предметом было Зельеварение. Спускаясь по главной лестнице, они увидели профессора Дамблдора, по-видимому только что вернувшегося. Ребята подошли к нему поздороваться.
– Гарри, Рон, Гермиона, как дела? – Вежливо поинтересовался директор.
– Нормально.
– Хорошо!
– Отлично! – послышался нестройный хор.
– Как вам наша новая преподавательница – Мисс Найтингейл?
– Если честно, то она наша любимая учительница, – ответил за всех Гарри.
– Что ж, рад за вас. Я ездил в Министерство, чтобы отвоевать её для школы. В связи со всеми этими скандалами и под давлением …э-э-э… некоторых членов попечительского совета её хотели отозвать с должности. Но я смог убедить их, что Мисс Найтингейл – это именно то, что нам нужно.
– Это Люциусу Малфою она как кость в горле, да? – спросил Гарри со злостью. – Она не носится с его сыночком и не пляшет под его дудку как некоторые… – он бросил красноречивый взгляд в сторону подземелий Снегга.
– Не будем переходить на личности, Гарри, но между нами говоря, всё это затеял действительно Люциус Малфой. Говорил, что она некомпетентна, неопытна и плохо относится к ученикам. Что вы, ученики, на это скажете?
– Она самый хороший и квалифицированный преподаватель Защиты, какой у нас только был, не считая профессора Люпина! Она учит нас защищать свою жизнь с помощью нужных заклинаний и рассказывает много интересного. Она нас понимает и с ней всегда можно поговорить о чём угодно! – вступился за Мелиссу Рон.
– Да даже сам Снегг, ой, я хотела сказать – профессор Снегг – её хвалит и всё время ставит в пример! – подхватила Гермиона.
– Что ж, я вижу, что не зря я убеждал Министерство в том, что Мисс Найтингейл нам просто необходима, – блеснул Дамблдор глазами из-за очков-половинок, усмехаясь себе в бороду. – Вот ещё что! У Хагрида скоро день рождения. Кажется – у него юбилей. Надо его хорошенько поздравить, сделав сюрприз.
– Ого! Юбилей! – обрадовался Гарри. – А сколько ему лет?
– А ты сам это выясни, Гарри. В зале статистики в библиотеке есть много справочников, содержащих личную информацию.
– ''Кто есть Кто'', ''Всё обо Всех'', да? – спросила Гермиона.
– Да, да. Вот видите, вы всё уже знаете. Ну, желаю удачи, – и, улыбнувшись всем троим на прощанье, Альбус Дамблдор направился к себе, а троица поспешила в подземелья Снегга, отчаянно опаздывая.
Снегг сегодня был непривычно рассеянным и погруженным в себя. Гарри уже репетировал, что они скажут в оправдание своего опоздания, чтобы лишиться как можно меньшего количества очков, но Снегг, казалось, даже не заметил их отсутствия. В любое другое время он оштрафовал бы каждого на десять очков минимум, но в этот раз он не обратил никакого внимания.
– Профессор, Поттер, Уизли и Грейнджер опоздали, – не преминул наябедничать Малфой.
– А тебе до этого что за дело? – зло огрызнулся Снегг.
– Оштрафуйте их за нарушение дисциплины.
– ТЫ САМ ОШТРАФОВАН НА ДВАДЦАТЬ ОЧКОВ ЗА ТО, ЧТО ЛУЧШЕ МЕНЯ ЗНАЕШЬ, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ! – неожиданно рявкнул Снегг, и Драко, как побитая собачонка, поспешил убраться от разъярённого преподавателя подальше.
В этот день они варили травяное Ранозаживляющее зелье. У него был сложный состав, требующий высокой концентрации внимания. Совсем не вовремя Гарри вспомнил, что согласно его линии ума этой самой концентрации ему недостаёт, и в эту же секунду просыпал на пол добрую половину порошка из корня шпорника.
– Эй, растяпа, внимательнее! – окликнул его Рон, и в тот же момент сам пролил настойку из листьев зверобоя. У них буквально всё валилось из рук.
В итоге у них всё же что-то получилось. Вскипятив клейкую пасту из ноготков, они запустили в котёл измельчённые листья аврикулы и налили отжатый сок листьев зверобоя, а потом по очереди всыпали порошки из корня подмаренника, тысячелистника и шпорника.
По ходу работы Снегг давал ценные указания:
– Чтобы не беспокоить Мадам Помфри из-за пустяковых царапин или ожогов, советую вам обходиться своими силами, если вы, конечно, не боитесь отравиться собственноручно приготовленным зельем. Для предварительной очистки раны используются розмарин и наперстянка. Потом на рану надо нанести ту смесь, что вы сейчас готовите. Когда она остынет, она загустеет. Сверху можно посыпать рану сушёным девясилом и накрыть листом купены. Часа через полтора вашего пореза как не бывало.
А вот вам, Долгопупс, я бы не советовал пользоваться вашим зельем. Судя по его цвету, вы перепутали подмаренник жёлтый с подмаренником цепким! Вы просто ходячее недоразумение, Долгопупс! Как вы вообще оказались в этой школе? Большего сквиба, чем вы, я никогда в жизни не встречал.
Невилл горестно вздохнул и пошёл выливать испорченное зелье в канализацию.
– Хотя бы котёл в этот раз не растопил, – с горькой усмешкой проговорил он.
– Кстати, отчего вы опоздали, Поттер? – вспомнил Снегг.
– Мы разговаривали в холле с профессором Дамблдором, сэр, – вежливо ответил Гарри.
– Как, он уже вернулся?! – взволнованно вскричал Снегг. – Почему же вы мне сразу не сказали?!
– Извините, сэр, мы не знали, что вы его ждали, – Гарри сделал наивное лицо, вовсю хлопая ресницами.
– Ну да… – пробурчал себе под нос Снегг, распустил учеников раньше времени и умчался к директору.
– Что это с ним? – удивилась Лаванда Браун. – Впервые за шесть лет он отпустил нас раньше и не оштрафовал никого из гриффиндорцев за целое занятие. – Может быть – он заболел?
– Не знаю, – отозвался Гарри и подмигнул Рону.
На уроке Не-Cовсем-Людей они прошли лепреконов. Это были маленькие бородатые эльфы, которых в народе называли ''Полботинка'', потому что они были прекрасными сапожниками. Лепреконы стерегли много зарытых сокровищ, отдавая их тем, кто сможет поймать хоть одного лепрекона, а потом выслушать его не отводя глаз. Золото исчезало, если не дослушать человечка или отвести от него глаза во время рассказа.
– Так вот почему лепреконское золото исчезает! – глаза Рона загорелись алчным огнём. – Надо всего-навсего дослушать бедного эльфа до конца не отрывая от него глаз и йо-хо-хо! Золото твоё!!!
– Рон, всё не так! – остудила его пыл Гермиона. – Если бы это было так легко и просто, как ты думаешь, то представляешь, сколько людей уже разбогатело бы? История не знает ни одного случая, чтобы лепреконское золото хоть кому-то досталось!
– Просто за дело ещё не брался Рональд Уизли! Вот увидите, у меня получится, – переупрямить Рона ещё точно никому не удавалось.
– Рон! Во-первых, лепрекона надо сначала поймать, он же летать умеет. А во-вторых, лепреконы рассказывают свои истории сутками! Ты и дня не продержишься, да ещё не отводя глаз.
– Я?! Да ради золота я сколько угодно просижу!
– Хватит вам пререкаться, пошли в библиотеку скорее, – прервал их очередной спор Гарри. – ''Вот ведь, и друг без друга не могут, и вместе не уживаются''.
И они помчались в зал статистики.
